Нажмите ESC, чтобы закрыть

Проекты Елизаветы (Элеоноры) Дьяченко

Проекты Елизаветы (Элеоноры) Дьяченко

«Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто» (1 Кор. 13, 2)

Администрация лечебницы:

+7(959) 108-62-30, +7(959) 193-31-97
Тел./Viber: +7(959) 542-31-85
WhatsApp/Telegram: +7(985) 781-41-77

Батюшка был для нас маячком…

Нас с двоюродной сестричкой жизнь развела в разные стороны. А поскольку у моих родителей была только я, а у меня – только они, мама однажды воззвала ко Господу о том, с кем же я останусь, когда их не будет. Ответ пришел вскоре. Алла впервые попала в Старобельский Свято-Скорбященский монастырь на исповедь к о.Кириллу. Взглянув на нее, батюшка спросил – как же она приехала без сестрички. С этого момента началось наше стремительное сближение с сестрой; к тому же нас объединило общее церковное дело: она была старостой недавно открытого в поселке храма, я же служила там регентом. Занятая на клиросе решением профессиональных задач, я мало что смыслила в духовной жизни, и вовсе не спешила посетить батюшку. Но обстоятельства заставили обратиться к нему через год: грозила небольшая, но неприятная операция.

Перед поездкой я обнаружила, что благотворно действуют компрессы из «киселевской» водички. И вот я на исповеди у о.Кирилла. В конце задаю вопрос об операции. Батюшка ничего особенного не сказал: спросил – сдавала ли я анализы, и наказал причаститься первой. На следующий день после поездки я обнаружила, что необходимость операции отпала. Это было в 2002 году. Я стала наезжать в монастырь, стремясь попасть на исповедь к о.Кириллу, но еще в течение четырех лет не переступала порог его кельи, стесняясь обременять батюшку своими «мелкими» вопросами. Очередные критические обстоятельства откорректировали и эту ситуацию. В 2006 году случился тяжелый перелом ноги. Я не была в храме 10 месяцев. За это время наш хор, который никак не мог найти взаимопонимания с настоятелем, рассосался по городским приходам. Меня также преследовало желание переменить храм. С тем я и приехала к батюшке. Внимательно выслушав, о.Кирилл сказал: «У нас, у православных, как принято? Выгонят –пойдешь, а не выгонят – выполняй послушание!».

Не смирившись, я приехала к батюшке повторно (причем, вопрос о том, что хора-то нет, практически не затрагивался; главное было – получить благословение на уход). О.Кирилл сказал, что он может только посоветовать, а решение надо принимать мне самой. В конце нашей беседы батюшка, вдруг, стал расхваливать возможности ксерокса, который «позволяет распечатать все партии, а вот раньше все писали вручную. Какой же красивый почерк надо иметь, чтобы все расписать!» Это он говорил о моей работе с будущим хором, который по его молитвам собрался через некоторое время. Для нового хора я изменила почерк – приблизила его к печатному шрифту для удобства восприятия. Позже у меня появился ксерокс для распечатки хоровых партий. В 2010 году батюшка с удовольствием принял от меня фотографию нашего клироса, чтецов и певчих, всего 12 человек. В тот мой повторный приезд о.Кирилл сориентировал меня и в подборе репертуара. Уже когда я направлялась к выходу, он радостно воскликнул: «Обиход! Обиход!», и потряс рукой в воздухе.

Батюшка – это огромная часть нашей души. Он был нашим духовным арбитром: в его келье слетала вся мирская шелуха…

В первые годы нашего общения с батюшкой, он при встрече обязательно спрашивал – откуда мы приехали и сколько нас. Однажды, предвосхищая вопрос, я сказала: «Батюшка! Мы из Рубежного, нас пятеро». На что о.Кирилл ответствовал: «Каких там пятеро?! Вас уже больше ста!» Мы ездили в монастырь сами и привозили своих друзей. Никто не решался просить батюшкиного духовного руководства. Он сам, кого-то раньше, кого-то позже, называл духовным чадом, и это было высшее счастье. Из тех, кто с нами ездил, одиннадцать человек стали духовными чадами о.Кирилла.

Батюшка чаще всего говорил непрямо, порой было трудно понять, что он имеет ввиду. Но однажды я получила прямой ответ, и опять в непростой для меня ситуации. Были осложнения на работе в школе искусств: администрация грозилась снизить мне категорию за недостаточное количество производственных показателей. При отсутствии на тот момент крепких талантов в моем классе, необходим был какой-то обходной маневр. Я приехала к батюшке за благословением писать методическую работу (которую в мечтах видела напечатанной в областном масштабе). Батюшка отреагировал немедленно: «Методическая работа? Это хорошо! Это очень хорошо! А план есть? Литература?» По задуманной теме литературы не было, но план, в общих чертах, просматривался. Работу я написала в течение полугода. Все творческие сомнения, а они встречались на каждом шагу, гасились не- отразимым доводом: «У меня есть благословение!». Было непросто собрать рецензии из разных областей Украины. Были большие затруднения с компьютерным оформлением.

Наконец, в областном метод. кабинете мною было получено разрешение издать работу за свой счет. Я, практически, достигла намеченной цели, и, конечно, по молитвам батюшки! Дальнейшее было сверх программы: через несколько дней мне позвонили из области и сказали, что метод. кабинет берет расходы по напечатанию работы на себя. Брошюра была издана и распространена среди муз. школ области, а «родная» администрация вынуждена была повысить мою категорию.

Батюшка не любил церемоний. Лучшим подарком для него была искренняя исповедь духовного чада. Мы, связанные мирскими традициями, имели возможность в этом убедиться. Однажды, в количестве, приблизительно, человек шести, мы приехали поздравить батюшку с днем рождения. В планах было прочитать поздравительную открытку, стихи, спеть «Многая лета». Но, когда мы вошли в келью, о.Кирилл, не отрываясь, читал книгу. Мельком он обронил, что готовится к проповеди, и продолжал читать. Наша растерянность, однако, не изменила намеченных планов: мы попросили позволения поздравить батюшку, прочитали открытку, стихи. А потом… батюшка запел «Спаси, Христе, Христе Боже…», предварив наше «Многая лета» песнопением, которое только и положено петь, чествуя монашествующих. Всех нюансов нашего общения с батюшкой передать невозможно. Есть много личного, есть вопросы, которые до сих пор остаются вопросами.

Батюшка – это огромная часть нашей души. Он был нашим духовным арбитром: в его келье слетала вся мирская шелуха, рассасывались все мысленные заготовки, и ты говорил, порой, косноязычно, но искренно. Батюшка все понимал. Он был и остается маячком, с которым мы сверяем свой курс везде и всегда.

Лариса Плотникова, г. Рубежное